Президентство Зеленского насыщено событиями, однако результаты пока неоднозначные.
Два года назад неудачи предшественников позволили бывшему комику Владимиру Зеленскому набрать почти 75% голосов и одержать победу на президентских выборах. В Украине, где в политике в течение длительного времени доминировали олигархи, что рассматривали власть как средство для получения личной выгоды, победа человека, единственным преимуществом которого была популярность, казалась почти невозможной, пишет The Economist.
Он пообещал пересмотреть политическую систему страны. Зеленский пришел на должность не имея политического опыта или даже последовательного плана. Его президентство было насыщенным событиями, но реформы шли медленно и результаты пока неоднозначны.
Сейчас беспокойство о том, что Зеленским будут манипулировать такие олигархи, как Игорь Коломойский, не подтверждены. Зеленский придерживался красных линий в ходе переговоров о будущем Донбасса, который в 2014 году был втянут в войну, и пытался сохранять спокойствие, когда недавно Москва сгруппировала войска вблизи украинской границы.
Зеленский начал кампанию против политика и друга российского президента Владимира Путина — Виктора Медведчука. Медведчук сейчас находится под домашним арестом по обвинению в государственной измене. Его активы заморожены, а телевизионные каналы заблокированы. Медведчук отрицает любые противоправные действия. Между тем Путин пообещал «оперативно и должным образом» отреагировать на арест.
Несмотря на то, что худшие ожидания относительно Зеленского не оправдались, то же самое касается и надежд на то, что он привлечет команду профессиональных реформаторов, которые будут иметь четкий план и возможности его реализовать. Система правосудия в стране остается недостаточно реформированной, а верховенство закона находится под вопросом.
После кампании против Медведчука Зеленский предложил новый закон о борьбе с олигархами. Он хочет создать «легальное толкование» понятия «олигарх» — тот, кто имеет большой бизнес, финансирует политическую партию и контролирует большие медиа-каналы. Закон должен помочь создать реестр олигархов, который сделает их токсичными для инвесторов и снизит стоимость их активов.
Большинство украинцев согласятся с тем, что олигархи имеют мощное влияние на страну. Они, как правило, использовали свое состояние для захвата контроля над государством, заключая соглашения относительно ресурсов страны, которые приносят пользу им, а не налогоплательщикам. Однако критики Зеленского обеспокоены, что он просто ведет кампанию против отдельных магнатов, а не открывает экономику для настоящей конкуренции.
У Зеленского пока нет очевидных соперников, и, похоже, его это устраивает. Говорят, что им больше движет тщеславие, а не жадность. Он пытается «нокаутировать» еще одного известного политика, бывшего боксера Виталия Кличко, который сейчас является мэром Киева. Зеленский подозревает администрацию Кличко в коррупции. Между тем Кличко говорит, что он «все еще крепко держится на ногах».
«Я независимый политический игрок, который имеет успех. Я строю свою партию накануне следующих парламентских выборов», — заявил Кличко.
Оппоненты Зеленского видят в его действиях намеки на авторитаризм. Однако Украина — это не Россия, и авторитарная власть здесь не сработает.
Столкнувшись с угрозой, украинские олигархи могут объединиться, усложнив жизнь Зеленскому и сделав так, чтобы ему никогда не было комфортно в президентском кабинете. Но это не очень хорошая новость для страны, которая остро нуждается в реформах.
Зеленский превратил свое президентство в «квест»: он ворвался в закрытую политическую систему. Поддержка людей его вдохновила. Кампания Зеленского против олигархов пользуется популярностью среди украинцев, так же как и его отказ идти на уступки перед Кремлем. Он до сих пор один из самых популярных политиков в стране.
С наступлением лета, несмотря на COVID-19 и затяжную войну на востоке, в Киеве царит оптимистичная атмосфера.
«Людям все еще нравится Зеленский, а точнее его персонаж», — говорит главный редактор газеты «Зеркало недели» Юлия Мостовая в комментарии журналу The Economist.