_Добавить публикацию в закладки

Финансово-холдинговая компания Rothschild & Co контролируется французской и английской ветвями семьи Ротшильдов. Она является флагманом банковского дома Ротшильдов, который берет свое начало с 1838 года. С весны 2018 года компанию возглавил единственный сын Давида де Ротшильда — Александр Ги Франсеско де Ротшильд. В прошлом году доход холдинга составил почти 2 млрд евро.

В Украине и странах СНГ интересы Rothschild & Co более 10 лет представляет Джованни Сальветти. За это время компания поучаствовала в Украине в сделках общим объемом $20 млрд. Среди недавних проектов — реструктуризации долга Метинвест и ДТЭК Рината Ахметова на почти $3 млрд и $2,5 млрд соответственно. В прошлом году Rothschild реструктуризировал долг, а потом продал крупный агрохолдинг Мрия. Rothschild консультировал Министерство финансов Украины по выпуску еврооблигаций на сумму $3 млрд.

Сейчас Сальветти участвует в проекте Нафтогаза по партнерству с Укртрансгазом и ещё десятке других проектов в Украине.

Глава Rothschild & Co в Украине и СНГ Джованни Сальветти, который в свободное от работы время создает книги для детей, редко дает интервью украинским СМИ. Журналисту НВ Бизнес удалось с ним встретится во время Киевского экономического форума. Сальветти в интервью НВ Бизнес ответил на вопрос о слепом трасте Порошенко, о том, почему такой инструмент популярен среди политиков, о текущих проектах в Украине, обозначил основные риски для страны, высказал свою позицию по делу ПриватБанка и дал совет Украине на случай начала мировой экономической рецессии.

Как оказалось, трастовый бизнес Rothschild был продан не названным частным инвесторам октябре 2018 года и с тех пор компания не имела отношения к управлению активами Петра Порошенко.

О слепом трасте Порошенко

— Как слепой траст может защитить бизнес украинских политиков? К примеру, ку бывшего президента Украины Петра Порошенко есть сейчас в конфликт интересов в Украине?

Прежде всего, я думаю, вы знаете, что Rothschild & Co — это общедоступная информация — продал трастовый бизнес в прошлом году. Rothschild & Co больше не предоставляет трастовых услуг. Мы не связаны с этим конкретным случаем, который вы упомянули, потому что мы вышли из этого бизнеса.

При этом траст представляет собой англосаксонскую правовую структуру, которая в основном используется для того, чтобы отделить право собственности на активы от его бенефициаров. Я думаю, что это было хорошее решение для бизнесмена с большими активами, который решил пойти в политику.

Вы остаетесь бенефициаром, экономическим бенефициаром сейчас, но вы бизнесом не управляете. Вы не принимаете решения по такому активу.

Также у Берлускони, когда он стал политиком, была идея, что он положит свои активы в траст.

— Это популярный инструмент среди политиков?

Как концепция, да. Но на практике я не знаю множества случаев, когда это было сделано. Например, Берлускони все же не использовал слепой траст, Порошенко решил воспользоваться таким инструментом.

Но, опять же, мы больше не в этом бизнесе.

— Уточните насчет Порошенко — вы продолжаете управлять его активами, которые в его слепом трасте?

Нет, Rothschild больше не занимается доверительным управлением. Мы продали трастовый бизнес в 2018 году.

О проектах в Украине, риске ПриватБанка, госдолге и мировом кризисе

— Какими проектами вы сейчас занимаетесь в Украине?

У нас сейчас много проектов в Украине. За последние 10 лет мы проконсультировали больше транзакций, чем любой другой международный инвестиционный банк в Украине. Мы проконсультировали транзакций на более чем 20 миллиардов долларов за указанный период. Сейчас в Украину заходит много иностранных инвестиций. Довольно значимых. Мы не можем конкретно рассказать какие транзакции сейчас здесь консультируем, так как это конфиденциальная информация. У нас есть мандат от Нафтогаза на Укртрансгаз, также мандат от Министерства финансов. Мы продаем сейчас в Украине один из сельскохозяйственных бизнесов. В прошлом году, мы продали агрохолдинг Мрия. В этом году мы работаем над другим проектом. Мы консультируем по вопросам приобретения банковских портфелей. Мы работаем над некоторыми сделками в фармацевтической индустрии. Мы работаем с проектами по возобновляемым источникам энергии. У нас примерно 10 активных проектов в Украине — это рынок, на котором я лично очень сфокусирован.

— Какова стоимость этих проектов?

Сложно сказать. Но, как правило, мы имеем дело с транзакциями на сумму минимум не менее ста миллионов долларов.

— Вы упомянули про Министерство финансов Украины. Что вы думаете о ситуации с украинским госдолгом?

Ротшильд сейчас является советником, и я не могу вдаваться в подробности. Но могу вам сказать, что ситуация с внешним долгом в Украине очень хорошая. И это подтверждается тем, что на украинские долговые еврооблигации один из самых высоких спросов среди иностранных инвесторов в мире. Потому что динамика долга на самом деле положительна в разрезе его снижения в отношении ВВП. Министерство (Минфин Украины — ред.) было очень точным и внимательным в балансировании кривой платежей. Ранее были годы, когда происходили скачки погашения долга. Теперь с новыми эмиссиями и продажами эти моменты были сглажены. Погашение распределено по более длинной кривой, нет больших платежей. Таким образом, долг уменьшается, и он более устойчивый. И он также стал дешевле. Я бы сказал, что в целом Министерство финансов сделало очень хорошую работу.

— Будете ли вы выступать советником для Минфина по будущим размещениям еврооблигаций?

Я надеюсь. Я всегда буду рад продолжить работу для Министерства финансов, так как это очень профессиональное учреждение. Я хотел бы также работать с Фондом государственного имущества и правительством по приватизации некоторых активов. Я думаю, что Украине нужно 4−5 историй успеха в приватизации, чтобы продемонстрировать их для привлечения инвестиций. Я был бы рад проконсультировать по этому вопросу, поскольку я уверен, что мы сможем принести пользу.

— Как вы думаете, каковы основные риски сейчас для экономики Украины? В НБУ считают, что это конфликт вокруг ПриватБанка и затягивание вхождения в программу МВФ.

Я более уверен в том, что основными и более реальными рисками для Украины являются экономические факторы.

Если будет сильное замедление мировой экономики и Китая, то уровень спроса на сельскохозяйственную продукцию снизится, что негативно отразится на украинской экономике.

История с ПриватБанком — это политическая ситуация. У нее нет прямого экономического влияния на экономику и бизнес Украины. Но дело ПриватБанка важно, потому что для иностранных инвесторов — это сигнал о том, как в Украине ведутся дела. Я не верю в сценарий, что ПриватБанк будет возвращен бывшим акционерам. Чем быстрее Украина решит эту ситуацию, тем лучше, опять-таки она скорее политическая, чем экономическая. Как минимум, это не экономическая бомба.

Я убежден, что продолжение программы с МВФ очень важно для Украины. Это определенно очень важно для Украины, не потому, что у Украины нет другого источника финансирования, потому что я уже упоминал, что существует большой спрос на украинский долг. Но потому что МВФ является сигналом для наших инвесторов, что Украина делает правильные вещи. Поэтому продолжение сотрудничества с МВФ является политически и финансово очень важным.

— Каковы ваши ожидания от новой власти Украины?

Я работаю в Украине 10 лет. Я видел разных президентов и разные правительства. Все они начинают с энтузиазмом. Я могу судить только, когда вижу завершенные факты. Декларация всегда важна, но без результатов это не имеет значения. Мне очень понравилась идея земельной реформы. Я думаю, что это очень хороший способ привлечь иностранные инвестиции. Но когда я читаю, что некоторые политики-популисты могут ограничить возможность иностранцев инвестировать в Украину, то это немного разочаровывает, потому что продажа даже 5% украинской земли компаниям с иностранным капиталом в сельскохозяйственных целях не представляет угрозы для страны. Поддержка президента очень сильна, я надеюсь, что он будет менее чувствителен к краткосрочному рейтингу. Потому что, когда вы действительно хотите изменить страну и провести реальные реформы, вы должны делать вещи, которые могут вызвать сильный протест. И, если протест происходит, то вы делаете правильные шаги.

— Вы уже встречались с Владимиром Зеленский?

Еще нет. Я с нетерпением жду встречи с ним.

— А с премьер-министром Гончаруком?

Да. Я думаю, что это очень энергичный и очень позитивный премьер-министр. Я думаю, что он явно честный парень. И весь Кабмин очень молод. Однако я пока не могу сделать оценку их действий, так как я же говорил, что нужно увидеть конкретные действия.

— Какова была тема вашей встречи с Гончаруком?

Не могу сказать. Мы встречаемся на некоторых проектах.

— Вы знакомы с Андреем Богданом?

Да, я его знаю. Я встречался с ним время от времени, но не после того, как он стал главой офиса президента.

Он очень эффективен. Я не имел с ним дел, общался, но только в прошлом, когда он был адвокатом.

— Вы думаете, это не проблема, что он был личным адвокатом Коломойского?

Я думаю, что Богдан — адвокат, и  Богдан — государственный служащий, это две очень разные личности. Я не знаю, какова связь между Богданом и Коломойским в данный момент.

— В настоящее время многие аналитики говорят о грядущем экономическом кризисе. Когда вы ожидаете начала новой экономической рецессии?

Прогнозирование кризиса — это эзотерика. Похоже на гадание с шаром, который используют гадалки, когда в него смотрят и пытаются узнать будущее. Никто не знает, когда наступит очередной мировой экономический кризис.

Слишком много различным переменных — финансовых, социальных, экономических, геополитических. Поэтому каждый раз, когда случается кризис, те, кто его предсказал, говорят, что он Гудини, предсказавший кризис.

— Может быть, вы видите некоторые триггеры.

Возможно, триггером может быть уровень долга, который сейчас чрезвычайно высок. Если в среднесрочной перспективе произойдет повышение процентных ставок на 2% или даже на 1,5%, многие компании по умолчанию окажутся банкротами. Существуют статистические данные, которые идентифицируют компании, так называемые, компании-зомби, которые в случае повышение стоимости долга на 1,5−2%, обанкротятся. И это может создать цепной эффект. Перекрестный дефолт будет иметь значительные последствия, потому что мы находимся в беспрецедентном уровне долга. Никогда раньше не было такого долга.

Но с другой стороны вы знаете, что такие отрицательные и низкие ставки как, сейчас могут удерживаться в течение 10 лет. В таком случае компании могут взять гораздо больше долгов. Если не нужно платить проценты, вы можете взять больше.

— Вы отметили высокий спрос на гособлигации Украины. Сейчас на мировых рынках много свободного кэша. Как Украине использовать этот шанс и привлечь эти деньги в страну?

Она уже это делает. Украина берет деньги, которые нужны, потому что не хочет иметь слишком много долгов.

Украина сокращает долг и погашает. Экономика растет. ВВП растет, и, как следствие, задолженность по отягощению к ВВП уменьшается. Для украинских частных компаний долг все еще дорог, но он становится все дешевле и дешевле. Я думаю, что будет все больше и больше кредитных возможностей для частных компаний из Украины. Конечно, должны сформироваться и условия внутри страны — меньше коррупции и больше иностранных инвестиций.

— Посоветуете, как Украине подготовится к предстоящему кризису?

Не берите на борт слишком много долгов. Частные компании должны сохранять очень эффективную и экономную структуру затрат.

И особенно страна должна привлекать иностранные инвестиции. Привлекайте иностранных инвесторов также в землю, которая легко за 1 год может собрать 5 миллиардов долларов иностранных инвестиций. Чем больше иностранных денег здесь, тем больше людей будут заботиться об Украине во время кризиса. Чтобы это произошло, нужно реформировать судебную систему, назначить новых судей, уменьшить уровень коррупции, и тогда придут деньги.

Если нет иностранных инвестиций, то люди не заботятся об этом рынке. Если есть люди, которые вкладываются сюда — большие китайские, американские и европейские компании, то они захотят поддержать страну во время кризиса, чтобы сохранить свои вложения.

— Что вы думаете о военном конфликте на востоке Украины? Насколько это отражается на экономике страны?

Война очень печальная вещь, потому что каждый месяц гибнут украинские солдаты. Это абсолютно безумно в нынешнее время и это действительно драматично.

Война останавливает приток инвестиций в Украину. Нужно признать, что чем раньше произойдет стабилизация отношений с Россией, включая нормализацию торговли, тем сильнее будет украинская экономика и больше будет инвестиций.