Коронавирус наносит опасный удар: каждый десятый, пораженный им в Украине, — медработник. Дефицит кадров представляет наибольшую угрозу в сопротивлении чудовищной эпидемии
Hет смысла упоминать сейчас, сколько землян подхватило вирус COVID-19. За час эта цифра вырастет примерно на 3 тыс. человек, а за сутки почти на 80 тыс. И, судя по горькому опыту самой горячей точки Европы — Испании, наиболее уязвимая для коронавируса группа по профессиональному признаку — это медработники. Каждый шестой испанский пациент, а это около 20 тыс. человек, — сотрудник клиник и госпиталей.
В Украине абсолютные цифры скромнее, но пропорции тревожнее. В одной из самых пострадавших от вируса областей, Тернопольской, зафиксировано 168 пораженных коронавирусом, из них 44 человека — медики. То есть каждый четвертый.
«Медучреждение становится очагом вируса, — говорит Татьяна Солодка, главврач Центра первичной медико-санитарной помощи Хотинской амбулатории общей практики семейной медицины. — В переломный момент, когда поступал один пациент за другим, у нас [коронавирусом] заболел врач-инфекционист и медсестра-инфекционист. Но мы не можем отправить на карантин 79 человек, которые были с ними в контакте».
Нагрузка на медработников увеличивается, силы истощаются. Врачи, медсестры, санитары, особенно те, кому далеко за 60, в зоне риска. По мере возможности их выводят оттуда, отправляя кого в отпуск, кого в резерв. Накануне пиковой нагрузки эпидемии, которую Минздрав прогнозирует к середине апреля, это дурные вести от людей в белых халатах. В первую очередь для них самих.
«Не исключаю, что будет такая физическая нагрузка, что медицинский персонал будет ночевать прямо на каталке, — вступает в разговор Андрей Артимович, главврач Тернопольской городской коммунальной детской больницы, заведующий отделением анестезиологии и интенсивной терапии. — Мы с помощью городского совета подготовили отели. Люди, кому далеко добираться домой, уже ночуют поближе к больнице».
Как и обезоруженная в 2014 году украинская армия, так сегодня и обескровленная отечественная медицина не справляется без поддержки волонтеров и всемогущего гражданского общества. Они взялись за обеспечение медиков самым необходимым — средствами индивидуальной защиты, медикаментами, оборудованием и даже горячим питанием, поставленным на поток бизнесменами от общепита. Но всего этого недостаточно, чтобы люди в белых халатах не пали в борьбе с COVID-19.
«Тем, кто идет в очаг, им, наверно, нужно дать двойную оплату», — рассуждает Солодка.
Двойная оплата — звучит заманчиво. Но это смотря что удваивать. Интерну анестезиологу Александре Чебышевой ее тарифную ставку в 3,6 тыс. грн хоть удвой, хоть утрой, все равно ее труд — чистая филантропия, а восемь лет, потраченных на образование, кажутся ошибкой молодости.
И тут плечо поддержки пытается подставить профильное министерство: глава Минздрава Максим Степанов подписывает указ, согласно которому надбавку в три должностных оклада будут получать все медики, занятые непосредственно больными COVID-19, от врача-инфекциониста или анестезиолога до нянечки с водителем. Впрочем, это не стабильное повышение зарплаты, а временная надбавка на период эпидемии, которая будет рассчитываться из все того же крошечного оклада.
Практикующие медики смотрят на указ одобрительно, но со скепсисом. А Игорь Чебышев, главврач Центральной районной больницы Бородянки в Киевской области и по совместительству отец Александры, он же легендарный хирург из Иловайского котла, говорит прямо: бедность индустрии — ключевая угроза и для больной отрасли, и для нездоровой страны.
Тяжело в лечении
У Татьяны Солодкой какая фамилия, такой и голос. «Саша, не переживайте, у нас все нормально, — отвечает она журналисту НВ на очередной телефонный звонок. — Четыре врача заразились, но в легкой форме».
Переживать действительно было бы не о чем, если бы речь шла о водителях троллейбусов или официантах в ресторанах. Их тоже жалко, но общенациональный карантин и без того вывел всех их из социального оборота. Медики, от главврача до санитарки, — теперь это и есть украинская армия, которая заслоняет собой страну от вируса.
По информации Виктора Ляшко, главного санитарного врача и замминистра здравоохранения Украины, к 7 апреля коронавирус поразил уже 172 медицинских работников. И эта цифра ежедневно растет.
Хотя в масштабах страны она выглядит не такой большой, так или иначе позитивный тест каждого из медиков ведет к обездвиживанию всех, кто с ними контактировал. А это парализует отделения, клиники, медцентры.
Наглядный пример пришел из Херсонской области, города Олешки. 2 апреля здесь умерла 68-летняя сотрудница лаборатории районной поликлиники. COVID-19 тому причина. 100 ее коллег сразу же были отправлены на самоизоляцию, — рассказывает Юрий Гусев, глава Херсонской областной администрации. В ближайшие дни они все пройдут тестирование по ПЦР-методике.
«Мы перебрасываем врачей из других районных больниц для того, чтобы поликлиника продолжала работу, — поясняет Гусев. — Часть персонала трудится, кто с ней [умершей от коронавируса сотрудницей] не контактировал».
Если принцип домино не сработает, то Херсонская область еще легко отделается.
Куда острее обстоятельства у медиков на Буковине. Хотинский доктор Татьяна Солодка говорит, что в самую горячую пору, когда COVID-19 уложил на больничные койки врача-инфекциониста и медсестру, по отделению прокатилась легкая волна паники. В первые три часа все прошли тест.
«Из 15 человек, кто непосредственно соприкасался с ними, один позитивный, он дома, — говорит врач. — Все остальные успокоились и через три дня вышли на работу».
Горе-рекордсмен в номинации «врач, исцели себя самого» — Тернопольская область. Каждый четвертый украинский медик из тех, у кого зафиксирован COVID-19, подхватил вирус именно здесь.
У председателя Тернопольской облгосадминистрации Владимира Труша такой мрачной статистике есть ясное объяснение. Рекордное количество медиков, зараженных «короной», связано с тем, что в регионе большая часть тестов проводилась именно для них.
Например, из 310 проб в Монастырисском районе 235 были сделаны врачам. В итоге 32 оказались инфицированными.
«Мы шли по цепочке, проверяли всех врачей», — заявил Труш.
Если это так, то низкий показатель в других областях может быть не признаком здоровья медиков, а низким уровнем обследования тех, кто в силу профессии обязан быть в самых горячих коронавирусных точках.
«Самые незащищенные у нас — это санитарки, — говорит Светлана Галич, секретарь Национального совета по здравоохранению и безопасности, акушер-гинеколог родильного дома № 1 в Одессе. — Что касается Одессы, это, как правило, люди из близлежащих сел, они за небольшие деньги выполняют свою работу. Это те люди, которые в первую очередь боятся и пишут заявления».
Мы их теряем
Массовых увольнений, отпускных кампаний и прочих способов бегства среди медицинского персонала Солодка у себя в отделении не наблюдает. «Я сказала так: ребята, кто хочет идти непосредственно к тяжелым больным, получает 50% надбавки. Речь идет о 5 тыс. грн надбавки к зарплате, — говорит она. — Согласились все».
Правда, 34 ее сотрудника — это преимущественно молодые люди. Уволился только пожилой терапевт. «Ей 79 лет, — продолжает Солодка. — Я не знала, как ее сократить. Говорила с ней. И вот вирус дал мне возможность разрешить эту проблему».
Возрастные врачи сегодня оказались в зоне повышенного риска, так как коронавирус большей частью поражает людей старше 60 лет.
Главврач одесского родильного дома № 1, где работает Галич, по ее словам, уже давно отправил сотрудников старше 60 лет в отпуска, чтобы не подвергать риску ни себя, ни коллег, ни пациентов. «Достаточно много медицинских сфер, где врачи 60 лет плюс — это основная когорта, — говорит Галич. — Наверное, все так не могут поступить. Большинство из них не осознают рисков».
Многие, кто все же осознает, не могут уйти с поста. Артимович, завотделением анестезиологии и интенсивной терапии Тернопольской детской больницы, рассказывает, что в отделениях, где более мягкая работа, медики за 60 просятся в отпуск. «А в тех подразделениях, которые непосредственно занимаются лечением, ни один человек не увольняется», — уверяет Артимович.
В противном случае наступил бы коллапс всей системы. Спасать людей без дорогостоящей аппаратуры тяжело, без специалистов — невозможно. И в то время как число аппаратов искусственного дыхания растет, количество анестезиологов, способных работать с ними, падает.
«Были идеи перепрофилировать кого-то, но я понимаю: это нереально, — продолжает Артимович. — Аппаратура дыхания — это не просто кнопку включить. Нужно чувствовать пациента. Я отработал всю жизнь анестезиологом. Необычайно стрессовая работа. Постоянное выделение адреналина. Эти люди довольно конфликтны. Это непросто».
Анестезиологи и инфекционисты, по оценке тернопольского специалиста, и есть ключевые фигуры в сопротивлении вирусу. Но их не хватает повсюду — и в горячем Тернополе, и в пока спокойном Херсоне.
40-летний Гусев, руководитель Херсонской области, а в недавнем прошлом замминистра обороны Украины, отдает себе отчет, что он фактически на войне. Оттого и риторика у него армейская. «Мы рассматриваем возможность создания полевых госпиталей, если в медицинских учреждениях не будет хватать мест, — сообщает он. — Будем мобилизовать врачей, которые в последние пять лет вышли на пенсию и могли бы сейчас вернуться в строй».
Также на освободившиеся вакансии Гусев ведет подбор из числа старшекурсников медицинских вузов родом из Херсонской области. «Чтобы создать резерв на случай, если понадобится поддержка со стороны медицинского персонала», — заключает он.
Интерн анестезиолог-реаниматолог Александра Чебышева — одна из тех, кто уже в строю. Она, правда, трудится не в Херсонской, а в Киевской области. И не на передовой, а в тылу у вируса. Но ее работа в Бородянской районной больнице бесценна. Ее задача — принять на себя тяжелые патологии пациентов из близлежащих городов и сел, чтобы снять нагрузку с коллег, задействованных в сопротивлении коронавирусу.
«Мы с удовольствием помогаем нашим соседям, — говорит Игорь Чебышев, главврач этой клиники и отец Александры. — Оказываем гинекологическую помощь женщинам соседнего Ирпеня, Гостомеля, Бучи, Ворзеля. Там карантин, и никого не принимают. Такая же история с Макаровским районом. Оттуда мы принимаем деток. И также помогаем при родах».
Чебышев надеется на лучшее, но готовится к новой реальности. Формирует инфекционное отделение на случай, если соседние больницы уже не будут справляться с ростом эпидемии.
«На первое время мы обеспечены централизованной подачей кислорода, — говорит он. — Заключен договор на 128 баллонов, и поставка будет произведена, когда это будет необходимо. С таким запасом кислорода мы сможем обеспечить людей, которые будут в нем нуждаться. Дай бог, чтобы их было поменьше».
Впечатленная самоотверженной борьбой украинских медиков Наталья Тулинова, руководитель агентства Здоровые коммуникации, вместе с Детским фондом ООН (ЮНИСЕФ) запустили в Сети флешмоб под хэштегом #дякуюлікарю. Его участники делятся тем, как «люди в белом» стали для них спасителями, опорой или примером.
Тулинова поясняет, что идея проекта возникла у нее еще до начала пандемии, с тем чтобы поднять авторитет врача в глазах украинского общества, которое, по ее оценке, не очень-то жалует людей в белых халатах.
«Нам все время говорили, что мы плохие, — смеется хотинский терапевт Солодка. — А теперь мы герои».
Секретное оружие
1 апреля стартовал второй раунд медицинской реформы. И это не шутка. Сердцевина реформы — пакет из 26 бесплатных медуслуг. Среди них лечение инсульта и инфаркта, онкологии, оказание акушерской, неонатальной помощи и прочее.
Все оплачивает Национальная служба здоровья Украины (НСЗУ), но только в том случае, если к профильным специалистам направление выписал семейный врач. Пациент может проигнорировать семейного врача и пойти напрямую, например, к невропатологу, но тогда сам заплатит за это, поясняет Ольга Остапенко, директор Печерского центра первичной медико-санитарной помощи.
«Если его направит семейный врач по электронному направлению, то пациент имеет право выбрать себе любого специалиста, которого он считает для себя приемлемым, — продолжает она. — Но население не поняло этого. Непонятно почему».
Такой вывод Остапенко сделала из своего опыта семейного врача высшей квалификационной категории. На вверенном ей участке из 139 тыс. потенциальных пациентов только 70 тыс. заключили договор с «семейниками». То есть половина. Довольно скромный результат для Печерска, как для самого элитарного района киевской столицы, да и всей Украины.
По данным НСЗУ, киевляне и одесситы — самые неактивные в стране пациенты. Лишь 68% населения этих городов подписали контракт с семейным врачом. Хуже дела обстоят лишь в Донецкой и Луганской областях (32,6% и 22,2% соответственно). А вот Киевская, Винницкая и Волынская области приблизились к абсолютному результату — 85%, 84% и 83%.
В целом три четверти страны уже заключили договора с семейными врачами. И вот настал черед второго этапа.
Практически все коммунальные медицинские учреждения страны, а их более 1,6 тыс., переоформились в некоммерческие предприятия, самостоятельные юрлица. Таким образом вступили один с другим в прямую конкуренцию за клиента/пациента. Грань между первым и вторым стала тоньше. Больницы обновили лицензии, заключили договора с НСЗУ. В их числе и 50 частных клиник. То есть практически 90% учреждений от всей индустрии уже задействованы во втором этапе реформы.
На обеспечение Программы медицинских гарантий казна выделила 70,4 млрд грн (из 113 млрд грн, заложенных в бюджете на всю медицинскую отрасль). Что означает: у 40% медучреждений бюджет, в сравнении с прошлогодним государственным и местным финансированием, увеличится. Также подписаны контракты со всеми 25 центрами экстренной медицинской помощи, на оплату их услуг предусмотрено примерно 4,7 млрд грн. Эта помощь оказывается бесплатно, независимо от наличия декларации.
И все же неспокойно на душе у Игоря Чебышева, главврача Центральной районной больницы Бородянки Киевской области. С одной стороны, он приветствует старт реформы, которая упразднила принцип финансирования клиник по числу коек, а не по эффективности и уровню качества медуслуг. С другой стороны, оплата от НСЗУ за лечение тяжелых патологий невысока.
«Ожидали большего в плане тарифа за определенные формы лечения, — говорит доктор. — Бюджеты пока хуже, чем мы имели субвенции».
Например, на пациента с инсультом выделяется 16 тыс. грн, в то время как себестоимость такого лечения и сопутствующих процедур дотягивает до 80 тыс. грн. А это значит, что снова придется недоплачивать младшему и старшему медперсоналу. И это только половина беды. Беда в полный рост — это невозможность существенно поднять ставки для профессионалов высокой руки как со стажем, так и тех, кто в начале пути.
Но если необходимые средства нельзя заполучить, их можно сэкономить. Речь об оптимизации затрат. В НСЗУ приводят пример одной из черниговских клиник, которая отказалась от собственного пищеблока. Вместо этого там теперь заказывают питание у профильных компаний, и это гораздо выгоднее.
Чтобы стать эффективным в нынешних искаженных пропорциях медицинского рынка, нужно перестроить уродливую систему прошлого. Этим Чебышев занялся еще пять лет назад. Тогда его больничное хозяйство выглядело как икона бесхозяйственности — госпитальная база была разбросана по трем населенным пунктам. Отделения, где спасали от инфаркта и инсульта, размещались в 18 км от реанимации.
Само здание, где главврач принимал НВ, возведено еще в 1890-х. В ста метрах торчит недостроенный уродец второй половины 1980-х, который должен был стать новым больничным корпусом, а стал памятником жертвам социализма. Его уже не спасти, а для того, чтобы демонтировать, нужно минимум 3 млн грн и сверхусилия в борьбе с бюрократией.
Чебышеву есть чем заняться и куда пристроить эти средства в случае их обнаружения. У него полным ходом идет реорганизация киники. Отделение сердечно-сосудистых патологий теперь находится через дверь от реанимации, некогда маломощное инфекционное отделение реорганизовано и обновляет свою базу новыми аппаратами ИВЛ, кислородными концентратами и прочей необходимой аппаратурой.
«Мы готовы эффективно работать, — говорит Чебышев. — Но у нас как у менеджеров все еще связаны руки».
Он приводит пример. Финансирование энергоносителей идет как дотация от госадминистраций. Уровень все возрастающих затрат на энергоносители никак не влияет на бюджет учреждения. Чебышев предлагает отказаться от этой неэффективной системы: она выгодна лишь поставщикам энергоресурсов и их лоббистам. В масштабе страны речь идет о десятках миллиардов гривен, брошенных в топку.
По мнению Чебышева, следует внести стоимость энергоносителей в тарифы по медицинским услугам, спущенные от НСЗУ, и отказаться от дотирования бизнеса олигархии.
«Тогда у меня была бы мотивация переводить больницу на альтернативные источники энергии, — говорит новатор. — Оставалось бы больше денег на оплату, на медикаменты, оборудование».
А сейчас, помимо плановой реорганизации, у украинского здравоохранения появился ускоритель реформ — COVID-19. Этот вирус за считаные недели произвел переоценку всех ценностей в мире, Европе и даже в Одессе.
«Сейчас все кинулись покупать аппаратуру, — говорит Светлана Галич, секретарь Национального совета по здравоохранению и безопасности, акушер-гинеколог Одесского родильного дома № 1. — В то время как кто-то сидел на золотых унитазах, у нас все еще стояла аппаратура прошлых веков. Вот оно и рвануло».
Рвануло в самый неподходящий момент на самом важном этапе перезагрузки медицинской системы и накануне самой глубокой рецессии, от которой уже становится дурно всему миру — бедному и богатому. Но, в отличие от большинства, у украинцев есть эксклюзивное секретное оружие, свой мотиватор реформ — отсутствие альтернативы.
