закладки →Глава Центра противодействия коррупции Виталий Шабунин в интервью Radio NV — о том, какие сигналы пошлет США «худшей части Офиса Президента» и где теперь начнут воровать, ведь за коррупцию в Минобороны «прилетает».
— Начнем с визита Президента Владимира Зеленского в США. Какие вы в своей области противодействия коррупции услышали месседжи, сигналы, заявления, которые бы характеризовали или оценивали борьбу с коррупцией в Украине?
— Давайте не о том, что я услышал, а о том, что сказал президент США Джо Байден. В финальном коммюнике встречи Зеленского и Байдена есть четкий месседж (я не вспомню сейчас дословно) — США подчеркивают важность независимости антикоррупционных органов, а именно антикоррупционной прокуратуры, антикоррупционного бюро, антикоррупционного суда. Перечислены были органы в цитате из коммюнике. Это финальное коммюнике на пять абзацев встречи Байдена и Зеленского, где целый абзац посвящен независимости этих органов и отсутствию политического влияния на них.
О чем это? Это очень четкий сигнал худшей части Офиса Президента о том, что не надо играть с этими органами. А они играют. И это такой дипломатический сигнал, который есть на самом высоком уровне. То есть выше, чем коммюнике встречи двух президентов, нет.
И я вам скажу, что я искренне хочу, чтобы худшая часть Офиса Президента не услышала этот месседж. Потому что после этого будут идти не сигналы, а будут идти действия.
Например, кого-то внесут в список на санкции. Или американцы станут очень жесткими в своих непубличных требованиях уволить одного-двух деятелей из Офиса Президента. То есть, дальше набор инструментов уже из действий, а не из слов. Поэтому я надеюсь, что не услышат. Но я думаю, что ума услышать-таки хватит.
Кстати, очень коротко: почему эта история вообще возникла. Три недели назад Президент выступил с «классной» идеей приравнять коррупцию к государственной измене. Классная популистская идея. Отдать надо должное замглавы ОП Олегу Татарову, который эту идею Президенту всучил. Звучит красиво. Но что это означает в реальности? Что одно и то же коррупционное преступление может расследовать Антикоррупционное бюро, а может и СБУ.
А что это значит? Я вам напомню, что дело Олега Татарова, заместителя главы Офиса — Андрея Ермака — было «ухайдокано» именно СБУ. Потому что Антикоррупционное Бюро, несмотря на все давление и цирк вокруг Татарова, подозрение вручило, а потом незаконно дело передали в СБУ, где оно и умерло.
Поэтому этот красивый месседж «давайте приравняем коррупцию к государственной измене» только об одном: о желании защитить своих от Антикоррупционного бюро. Поэтому реакция на этот месседж была очень жесткая и внутри страны, и снаружи. И этот абзац в коммюнике финальном тоже, в частности, ответ на одну из атак на антикоррупционную инфраструктуру. Эта атака не последняя, они будут продолжаться. Поэтому просто сразу поставили красные линии.
— Вы снова вспоминаете об Олеге Татарове. Об этом деле только ленивый не говорил. В день визита Зеленского в США историю этого дела, историю потенциальных коррупционных рисков в Офисе Президента пересказало агентство Reuters на английском языке для западной аудитории. И звучали такие тезисы, что, видимо, это неспроста.
— В чем проблема сейчас с абсолютной управляемостью части правоохранительных органов? Особенно БЭБ и САП. На 60% украинский бюджет — это западные деньги. Поэтому любое недополучение денег изнутри — таможней или фискалами — означает, что Запад должен платить больше. И западные политики не понимают, почему они должны это делать.
Власта Лазур
