закладки →Отказ Российской Федерации от переговоров по условиям транзита газа через Украину после 2019 г., предложенных Еврокомиссией на июнь, означает, что официальный Киев хотят заставить действовать осенью в режиме цейтнота.
При этом позицию украинской стороны уже сейчас ослабляет целый ряд факторов. В итоге все может закончиться потерей государством транзитного статуса и валютной выручки в размере $3 млрд в год.
Примерно столько сейчас составляют платежи российского госконцерна ОАО «Газпром» за прокачку своего ресурса в ЕС через газотранспортную систему (ГТС) Украины.
Формула газа с двумя неизвестными
О предстоящем прекращении транзита через Украину на Болгарию и Турцию по трансбалканскому газовому коридору в Киеве узнали из третьих рук.
Болгарская министр энергетики Теменужка Петкова в марте сообщила о полученном уведомлении от ООО «Газпром-экспорт», согласно которому поставки по этому маршруту прекращаются с 1 январе 2020 г.
Это связано с предстоящим вводом в эксплуатацию газопровода «Турецкий поток-1», проходящего по дну Черного моря.
Речь идет о 17,5 млрд м3 газа – такой объем ранее прокачивался через Украину и Болгарию. И это 20% от величины всего российского газового транзита через Украину в 2018 г.
Но это только I очередь «Турецкого потока», а мощность двух его линий (к укладке II очереди «Газпром» еще не приступил) должна составить 31,5 млрд м3.
Маршрут продолжения «Турецкого потока» пока не утвержден окончательно. «Газпром» готов проложить его через Болгарию – если болгарская сторона профинансирует эту часть проекта.
Она оценивается в $1,4 млрд. Но в Софии хотят, чтобы расходы взял на себя российский госконцерн.
Пока соглашение не достигнуто, но в итоге «Газпром» вполне может обойтись без болгарской ветки, протянув трубопровод на Сербию и далее на Австрию.
И Белград, и Вена неоднократно подчеркивали заинтересованность в данном проекте. Поэтому даже если Болгария не сумеет договориться с «Газпромом» – это не остановит «Турецкий поток-2».
То же самое относится и к ситуации с Данией и «Северным потоком-2», предназначенным для транзита из РФ в Германию по дну Балтики.
Даже если «Газпром» не получит разрешения на прокладку труб в датской морской зоне – он сможет ее обойти, удлинив маршрут.
Единственное, на что это повлияет – на сроки строительства. По мнению ряда экспертов, именно по этой причине в Кремле отказались от газовых переговоров в июне: дожидаясь решения Копенгагена.
А вместе с ним и понимания, когда же все-таки удастся завершить проект. Поскольку в середине мая консорциум Nord Stream-2 AG был вынужден признать перенос сроков ввода газопровода как минимум на вторую половину 2020 г.
Ранее предполагалось, что он начнет работу уже с 1 января 2020 г. Затягивание с «Северным потоком-2» выгодно Киеву: оно означает, что и после 2019 г. «Газпрому» какое-то время не обойтись без украинской ГТС.
А значит, вести переговоры все же придется. Угроза санкций США в отношении европейских компаний, причастных к строительству «Северного потока-2» – дополнительный козырь у официального Киева.
Но есть и еще одна неизвестная составляющая в формуле, описывающей ситуацию с газовым транзитом.
Это назначенное на октябрь текущего года разбирательство в апелляционном суде шведского округа Свеа.
Там «Газпром» оспаривает вынесенный в феврале 2018 г. вердикт стокгольмского арбитража о взыскании с него $4,6 млрд за недопоставленные объемы транзита в предыдущие годы.
Поэтому весьма вероятно, что очередной раунд переговоров состоится не раньше завершения судебного процесса в Свеа.
Уязвимость нарастает
Козырей в газовом диалоге с Россией и ЕС могло быть гораздо больше, но украинская сторона, к сожалению, сама себя лишила ряда преимуществ.
Прежде всего это отсутствие масштабных инвестиций в модернизацию магистральных газопроводов в предыдущие годы, что означает повышение износа ГТС.
В результате, теперь на модернизацию нужны суммы, сопоставимые со стоимостью «Северного потока-2» – что делает его строительство не лишенным экономического обоснования.
И выбивает фундамент из-под тезиса официального Киева о том, что Украина продолжает оставаться надежным транзитером.
Кроме того, за прошедшие 5 лет так и не удалось найти партнеров для создания консорциума по управлению украинской ГТС. Поскольку она до сих пор не выделена из холдинговой структуры НАК «Нефтегаз Украины».
Только 23 мая Кабинет министров Украины (КМУ) утвердил реструктуризацию по модели OU (Ownership unbundling).
Она предусматривает, что ГТС остается в собственности «Нефтегаза», но передается в управление новой компании — ПАО «Магистральные газопроводы Украины».
Очевидно, что выбор данной модели сделан из-за ее простоты: она не требует дополнительных изменений законодательства, включая принятие нового закона о концессии — как это было бы необходимо для модели ISO (Independent System Operator).
Однако Евросоюз настаивал как раз на создании независимого оператора – как это и предусмотрено нормами III энергопакета ЕС.
Руководство «Нефтегаза» также было за ISO – поскольку OU делает уязвимой позицию компании в новом арбитражном разбирательстве в Стокгольме, как пояснял главный исполнительный директор Юрий Витренко.
Но и логику Кабмина можно понять: Верховная Рада распущена, когда она сможет вернуться к полноценной законотворческой деятельности – сейчас абсолютно непонятно.
А запрет на любую форму отчуждения ГТС, включая передачу в концессию – никто не отменял. Вероятно, именно поэтому и был сделан выбор в пользу OU.
Но в любом случае наличие серьезных разногласий у КМУ и топ-менеджмента НАК явно ослабляет позицию Украины в газовом споре с Россией.
Опять же, без создания независимого оператора, владеющего газовой трубой, а не просто управляющего ее работой – сложно ожидать от европейцев поддержки украинской позиции на газовых переговорах.
Киев настаивает, чтобы на ГТС Украины распространялись нормы ЕС – тогда и тарифы за транзит можно устанавливать на европейском уровне.
Кроме того, это позволило бы для собственных нужд закупать российский газ не на западной, а на восточной границе Украины – и таким образом вычесть из его стоимости расходы на транспортировку по своей территории.
Теперь же получается, что официальный Киев хочет европейских тарифов на основе европейского законодательства в сфере энергетики, но сам при этом не отвечает его требованиям.
Как уже отмечалось, выбор модели OU, вероятно, продиктован сложившимися обстоятельствами. Но тогда остается вопрос – почему нельзя было провести реструктуризацию «Нефтегаза» раньше, в 2014-2018 гг.?
Ю. Витренко утверждает, что этого нельзя было сделать из-за предыдущего арбитражного разбирательства с «Газпромом» в Стокгольме, которое длилось с 2015 г.
Конечно, это не вина «Нефтегаза», что оно длилось 3 года. И тем не менее, сейчас возникла ситуация, когда выигрыш арбитража фактически ничего не дал Украине: «Газпром» отказался платить, перспективы принудительного взыскания платежей выглядят очень туманно.
Зато потеряно драгоценное время для реформирования НАК, без которого невозможно привлечь партнеров в консорциум по управлению украинской ГТС и профинансировать ее модернизацию. И, таким образом, получить весомые аргументы против строительства «Северного потока-2» и «Турецкого потока-2». Остается только заявлять о политическом подтексте этих проектов как «мести Москвы» за «прозападную» ориентацию Украины.
Отдельно надо отметить позицию Германии по данному вопросу. Канцлер Ангела Меркель постоянно подчеркивает, что Россия должна гарантировать сохранение транзитного статуса Украины.
Но при этом никто в Берлине не уточняет – где именно должны быть прописаны гарантийные обязательства, а также ответственность за их несоблюдение.
Это означает, что эффекта от газовых гарантий будет не больше, чем от Будапештского меморандума 1994 г., «гарантировавшего» суверенитет и территориальную целостность Украины в обмен на отказ от ядерного оружия.
Тем временем в апреле стало известно, что новый иск «Нефтегаза» к «Газпрому» по транзитному контракту 2009-2019 гг. с претензиями на $11,58 млрд арбитражный трибунал Торговой палаты Стокгольма рассмотрит только в апреле-мае 2021 г.
Т.е. через 2 года. Это еще раз доказывает неэффективность данного инструмента для НАК в его противостоянии с российским оппонентом.
Как результат – украинская компания потихоньку готовится к «газовой капитуляции». По словам Ю. Витренко, «Нефтегаз» хочет в новом контракте предусмотреть гарантированную прокачку через Украину только 60 млрд м3, или 69% от объема транзита за предыдущий 2018 г.
Если же взять еще более ранний период, то предложенный объем – лишь 64% от транзита за 2017 г.
Т.е. даже если бы в Кремле согласились, Украина теряет треть загрузки ГТС и, соответственно, треть валютной выручки.
Перекрыть потери за счет повышения тарифов до европейского уровня вряд ли получится из-за описанной выше проблемы с реструктуризацией «Нефтегаза».
Виталий Крымов, «ОстроВ»
