закладки →
Как пенсионная реформа повлияет на взаимоотношения поколений и почему отказ от планирования жизни — самая рациональная стратегия в России? Отвечает эксперт РАНХиГС Дмитрий Рогозин.Пенсионная реформа, которую сейчас рассматривают в Госдуме и которая вызвала протесты по всей стране, в основном апеллирует к экономическим переменам. Главный аргумент: чтобы выплаты были выше и их хватало всем, нужно выходить на пенсию позже.
Однако недополученные деньги — лишь часть проблемы, утверждают социологи. Повышение пенсионного возраста вызовет системные перемены в поколенческих взаимоотношениях и увеличит нагрузку на всех членов семьи, включая молодежь. Директор Центра методологии федеративных исследований РАНХиГС Дмитрий Рогозин в интервью DW рассказал, кто пострадает от реформы больше всего.
DW: Сейчас немало говорят о финансовой стороне пенсионной реформы и ее последствиях. Насколько понятны при этом социальные и поколенческие сдвиги, которые могут произойти?
Дмитрий Рогозин: Это понимание не вырабатывается, потому что в текущей пенсионной реформе вообще нет такой дискуссии. Посмотрите: все разговоры крутятся вокруг трансферов — кто сколько недополучит, у кого какой уровень дожития. Удивительно, что эксперты занимают, я бы сказал, парящую позицию: смотрят свысока, рассуждая о больших потоках, не включая ни себя, ни людей как реально действующих лиц. Не рациональных болванчиков, а именно людей, у которых есть эмоции, чувства, ошибочные решения. Этическая дилемма почти не затрагивается, хотя она центральная: кто должен заботиться о стариках — государство, дети или внуки?
— Сильно ли изменились отношения между поколениями по сравнению с советскими годами?
— Не сильно. Хоть и говорят, что мы живем совсем в другом веке, но, с точки зрения отношений, эволюционно мы очень немобильны. Хотя до сих пор трудно развести влияния возрастные и поколенческие. Я бы сказал, что в России основные различия скорее пространственные и связаны с социальным неравенством. У нас очень сильно отличаются люди, живущие в Москве, городах-миллионниках, средних городах или деревнях.
— Может ли выход на пенсию в более позднем возрасте поменять расстановку сил в семьях?
— Люди уже давно живут параллельно с государством и его новациями. Реальный пенсионный возраст в России сам сдвинулся и без реформ: подавляющее большинство работает, как минимум, пять лет после пенсии, пусть и на менее оплачиваемых местах.
Общий протест ведь связан не с тем, что создается какая-то реальная угроза внутреннему укладу людей. Она в том, что государство неожиданно меняет правила игры. Ведь пенсия, несмотря на свои небольшие размеры, это стабильный доход. Многие пенсионеры вслух говорят, что благодарны Путину за то, что, по сравнению с девяностыми, пенсию наконец-то приносят вовремя. На эти деньги можно было надеяться, а в таком случае пенсия перестала быть индивидуальными деньгами. Она рассматривается как стабильный доход семьи. И не просто нуклеарной семьи, а той, что включает в себя даже каких-то двоюродных родственников, испытывающих проблемы и получающих нерегулярные доходы.
Вот и выходит, что основной удар от реформы приходится по тем, кто планировал выйти на пенсию через пару лет. Это ломка существующих представлений о том, что будет дальше, и как буду жить не только я, но и моя семья.
— По двадцатилетним это тоже ударит? Внуков на бабушку уже не оставить?
— Да, но меньше. Все-таки сейчас ни для кого не является вселенской проблемой, особенно в мегаполисах, если бабушка говорит: «Знаете, дети, я еще пожить хочу. Поработаю или попутешествую». В больших городах такая стратегия молодых пенсионеров, не стариков, довольно типичная.
Да и непредсказуемость социальной среды привела к тому, что у нас люди, вплоть до пенсии, практически не планируют ни свои доходы, ни свои представления о том, как у них будет устроена жизнь. Рождение детей, переезд в другой город и другие значимые долгосрочные вещи… Большинство населения принимает эти решения спонтанно. И это не типичное русское «авось», а вполне рациональное решение: существующая система денежных потоков и отношений с работодателем приводят к тому, что мы не можем планировать даже на год.
Иными словами, в России реально начинают планировать жизнь именно за два-три года до выхода на пенсию. Когда срок начала стабильных пенсионных выплат отодвигается, в семье растет напряжение. Если вам, условно, 25 лет и у вас есть родители предпенсионного возраста и пожилые бабушки и дедушки ближе к восьмидесяти годам, то вы попадаете в самую уязвимую группу. Все опасения, что уже пожилым родственникам понадобится ваша помощь, физическая или материальная, оправданы. Это приводит к некоторому сужению свободы выбора или возможностей у молодежи.
— Сейчас все больше говорят о «поколение бутерброда», то есть о людях, которые ухаживают за совсем пожилыми родителями и при этом все еще помогают своим детям. Что изменится для них с более поздним выходом на пенсию?
— Нынешняя социальная политика почти не обращает внимание на то, что пятидесятилетние, ухаживая за пожилыми родственниками, по сути, заняты на второй работе. Это реальная занятость, пусть и не оплачиваемая государством. И она подчас гораздо тяжелее, чем на основном производстве.
Конечно, сама по себе пенсия — это небольшие деньги, но даже она позволяет действительно заняться уходом. Ведь в России пожилые живут долго только в тех семьях, где кто-то из ее членов берет на себя эту нагрузку. Пенсия всегда была одним из атрибутов этой нагрузки.
Поэтому семьи либо мобилизуются и перераспределят нагрузку по уходу, либо же «поколение бутерброда» примет на себя еще большее напряжение. Реформа, как минимум, актуализирует вопросы ценностей. Толкает людей к пониманию, что я не один в этом мире, и семья, род значат больше, чем индивидуальные достижения.
