закладки →Саммит Восточного партнерства, закончившийся в пятницу, власть попыталась представить как победу. Со всеми натяжками — получилось плохо. Поэтому провластные политики поговорили на эту тему одни сутки, чтобы к понедельнику благополучно забыть.
Однако евроинтеграция — не одноразовый процесс, к нему придется возвращаться и возвращаться, а потому важно понять, в какой точке оказалась Украина спустя четыре года после начала протестов в поддержку этой самой интеграции.
Процесс евроинтеграции забуксовал
Официальная информация от власти и ее ботов: Евросоюз уступил Украине, внеся в итоговую декларацию пункт о ее европеспективах, Украине дадут крупномасштабную финансовую помощь и в перспективе рассмотрят вопрос о «плане Маршалла» для нее.
Эта же информация без официозного грима: в декларации записано, что ЕС «признает европейские (не евроинтеграционные!) стремления» стран-членов Восточного партнерства, крупномасштабная финансовая помощь — это 1,8 млрд евро, включающие в себя 600 млн евро, которые Украина должна была получить, но не получила, так как не выполнила условия их выделения. Что касается «плана Маршалла», то еврокомиссар Йоханнес Хан сказал об этом четко: в Украине денег достаточно, важно ими правильно распорядиться.
Даже эта открытая информация позволяет говорить о том, что процесс евроинтеграции забуксовал. Но то, что происходит за кулисами, вообще приводит к мысли, что при этой власти он поставлен на тормоз и спрятан в архив.
Переход от полной поддержки к критическому отношению к украинской власти произошел в Брюсселе не одномоментно. Но в целом до осени 2016 года положительные оценки преобладали. Пока новый посол ЕС, француз Хьюг Мингарелли (сменивший поляка Яна Томбинского летом прошлого года) полностью не вошел в курс дела.
Переломная точка
Переломной точкой стали торги Брюсселя с Киевом по поводу возможных правок в закон о е-декларациях, которые Верховная Рада хотела внести зимой. С помощью непубличного давления первую их волну украинское представительство Евросоюза отбило, но весеннюю серию — о е-декларировании для активистов-антикоррупционеров — украинская власть все-таки протащила.
И уже тогда в представительстве ЕС сложилось четкое мнение о руководстве Украины как о людях, которые в глаза обещают все, что надо, а делают все по-своему.
Парадокс, но в дни, когда через Европарламент и Совет ЕС проходили решения о предоставлении Украине безвизового режима, в среде европейских дипломатов разгорелась дискуссия — нужно ли открыто и поименно критиковать украинскую власть или нет.
Ни сторонники, ни противники такой критики иллюзий уже не питали. Но противники убеждали, что, начав открытое противостояние с Киевом, Брюссель потеряет рычаги влияния на украинскую власть. Мингарелли был сторонником такой критики, но он остался в меньшинстве и дал себя убедить.
Скандал едва не разразился в июле, когда на саммите Украина-ЕС при помощи манипуляций с переводом Киев добился от президента Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера признания, что Антикоррупционный суд в Украине не обязателен. Но и тогда в публичном пространстве не появилось ничего, кроме мягкого опровержения из Брюсселя.
Обратный эффект
Расценив молчание ЕС как слабость, украинская власть осенью перешла в наступление. Шантажируя Брюссель намеками на возможное игнорирование президентом Петром Порошенко саммита Восточного партнерства, Банковая пыталась заставить офис Евросоюза внести в итоговую декларацию «европерспективу» и упоминание «России-агрессора».
Но эффект получился обратный: этот шантаж развязал руки Мингарелли. 16 ноября он воспользовался саммитом Европейской бизнес-ассоциации, чтобы в присутствии премьера Владимира Гройсмана высказать все, что наболело. И о «рабочих группах», которые власть создает, чтобы тормозить процесс создания Антикоррупционного суда, и о НАПК, которое проверило сотню деклараций из полутора миллионов. Единственное, в чем посол пошел на компромисс, — не стал называть имена. Но сделал это так, чтобы всем все было ясно.
А накануне саммита Восточного партнерства Мингарелли прервал свое медиамолчание, дав интервью, в котором фактически поставил крест на проектах присоединения Украины к таможенному и шенгенскому союзам ЕС. Банковой дали понять, что давление на Брюссель для Киева будет себе дороже.
Порошенко на саммит поехал. И попытался представить его итоги как ярлык на продолжение евроинтеграции для нынешней власти. Хотя раздражение Брюсселя вылилось даже в то, что в итоговую декларацию без изменений внесли венгерскую правку, запрещающую Украине ухудшать положение нацменьшинств по сравнению с нынешней ситуацией. То есть тут ЕС пошел дальше, чем планировал, — ведь раньше речь шла только о том, чтобы дождаться выводов Венецианской комиссии.
Украинскому президенту пришлось под этим подписаться. Видимо, с обычным расчетом — пообещать, но не сделать. Но теперь Брюссель — во многом, по инициативе Мингарелли, — занимает наступательную позицию: от Киева будут требовать четкого и быстрого выполнения рекомендаций. Даже за простое отсутствие критики, не говоря уже о каких-то обещаниях и макрофинансовой помощи.
Вот только сможет ли Порошенко сам следовать такой, несвойственной ему, линии или заставить коалицию следовать ей? Сомнения в этом очень большие. А значит, стоит готовиться к тому, что нынешней украинской власти придется услышать от Брюсселя слова, которых там не произносили со времен Виктора Януковича.
Источник: vesti-ukr.com
