_Добавить публикацию в закладкиУкраина в решении проблемы продажи госпредприятий сегодня пребывает в состоянии «очевидно, но невероятно»
Можете себе представить предприятие, на котором установлен годовой план выпуска продукции в 21,3 млрд грн, а реальный объем составил от силы несколько сот миллионов, то есть жалкие проценты? Что должен добровольно сделать директор такого «успешного бизнеса», а акционеры – принудительно?
Ответ очевиден даже для человека, воспитанного в духе плановой экономики.
Ну а бизнесмен, привыкший к таким терминам, как cash flow или EBITDA, и вовсе от подобных цифр может впасть в состояние когнитивного диссонанса.
Но в государственной конторе возможно все. Украина сегодня пребывает в состоянии «очевидно, но невероятно».
Государственная нефтегазовая компания, «заточенная» на бюджетные субсидии бытовым потребителям природного газа и драконовские цены на оный, рапортует о новых рекордах и заявляет о перечислении в бюджет более 120 млрд грн. При этом настолько входит в раж, что почти в буденовском стиле вопиет: «даешь новые цены на газ для населения, большие и разные».
И параллельно, как бы в иной реальности, существует скромная конторка – Фонд госимущества, – которая при первоначальном плане приватизации на 2018-й в 21,3 млрд грн и сниженном «обязательстве» до уровня 18,8 млрд грн привлекает в казну жалкие 355 млн грн. Образовавшуюся в бюджете дыру традиционно перекрывают займами. И так продолжается из года в год, когда бюджетная статья доходов от приватизации превращается в обычный скрытый дефицит.
В 2019-м ситуация может и должна повториться с завидной стабильностью, достойной иного применения.
Кабмин утвердил новый список «большой приватизации», и там не будет ни Турбоатома, ни четырех ТЭЦ (Херсонской, Днепровской, Криворожской и Северодонецкой).
Особенно примечательно исключение из списка Турбоатома, входящего в топ-50 госкомпаний и способного зарабатывать чистую прибыль в размере нескольких «ярдов» в год и обладающего пакетом экспортных контрактов, например, на поставку оборудования для АЭС «Козлодуй» в Болгарии. Одно только Укргидроэнерго может сформировать пакет заказов для данного предприятия на миллиарды гривен.
И далеко не факт, что с мертвой точки сдвинется процесс приватизации таких гигантов, как Центрэнерго и Одесский припортовый завод.
Первый объект может значительно потерять в цене вследствие включения его в обновленный список санкций РФ против Украины, так как системные инвесторы не очень любят, когда на предприятие наложено подобное клеймо. Пусть это даже российские санкции, но для банковского клерка на Западе, который будет ставить визу под решением кредитного комитета о финансировании сделки, Россия – член всевозможных транснациональных структур и один из возможных поставщиков угля для нужд того же Центрэнерго.
Значит, будут покупать «свои», но у них нет денег, разве что какой-нибудь госбанк «прокредитует», то есть государство переложит деньги из одного кармана в другой, попутно отдав в частные руки крупнейший энергетический актив. Что касается многострадального ОПЗ, то его приватизация осложняется непогашенным кредитом в размере нескольких сот миллионов долларов за газ, купленный у компании, которую связывают с известным олигархом.
Большую распродажу госимущества сдерживает крайне низкий уровень инвестиционной привлекательности национальной экономики
Здесь есть некие пропорции, нарушить которые не получится, даже если очень хочется. К примеру, из года в год правительство планирует привлечь от приватизации эквивалент $800 млн, притом что сумма прямых иностранных инвестиций, которая «зашла» в нашу экономику в прошлом году, составила немногим более $2 млрд.
Но речь идет о всем реальном секторе, включая банки, торговлю, промышленность, сельское хозяйство и прочие отрасли. С такой капитализацией страны можно рассчитывать на несколько десятков миллионов, вырученных от продаж, но главные фишки подвигать не удастся. Что и доказал 2018-й, хотя в этом году был принят новый закон о приватизации, одобренный МВФ, который предполагал привлечение «инвестиционных советников» и быстрые продажи с понижением цены.
В результате «допонижались» так, что ОПЗ едва ли не продали за сущие копейки, а оценка облэнерго была даже меньше, чем эти компании заработали бы за год лишь на одном RAB-тарифе (так называемая инвестиционная наценка в цене электроэнергии, которую платит потребитель).
Ну а благородные инвестсоветники в предвкушении «правильных оценок» так перегрызлись между собой, что продажа части государственных активов была попросту заблокирована в судах.
Если посмотреть на пример западных стран, то процесс приватизации там уже прошел полный жизненный цикл: продажа государственных компаний, осознание недооценки проданных активов, введение «налога на ветер», когда частные собственники доплатили налог на возросшую капитализацию купленных у государства активов, частичная реприватизация и попытки опять продать.
А наши элиты продолжают постоянно метаться, как мышь в духовке, решая дилемму, застрявшую в шпагате между «все продать за одну гривну» и «такая корова нам нужна самим». Как следствие, за годы независимости государство привлекло от продажи госимущества не более 67 млрд грн, что сопоставимо с докапитализацией Фонда гарантирования вкладов за последние годы.
И как следствие – горе бестолковым. Кто не может продать эффективно, продает по принуждению. Именно поэтому приватизационный список уже давно стал частью меморандума с МВФ.
Как сказал Владислав Рашкован, нынче функционер фонда, а ранее один из руководителей НБУ в 2014–2016-х и почти «начальник очистки» банковской системы: «Кто сказал, что железную дорогу нельзя приватизировать? Кто сказал, что таможня должна быть государственной? Кто сказал, что больницы, детские сады, школы, университеты должны быть государственными?».
Таким образом, пока местные кланы борются за ОПЗ или Турбоатом, причем в стиле бесприданницы «так не доставайся же ты никому», внешние кредиторы уже готовы к тому, что для погашения долгов нашей стране придется «сливать воду» в виде железных дорог и детских садиков.
