закладки →

Чего украинцам ждать от ситуации в экономике? Как проводят приватизацию государственных предприятий? Каким образом можно достичь быстрого роста ВВП?

На эти и многие другие вопросы замминистра экономического развития и торговли Максим Нефьодов ответил в интервью OBOZREVATEL.

— В прошлом году ВВП Украины вырос всего на 2,5%. Во Всемирном банке такой показатель назвали «плохой новостью». А как вы оцениваете такой результат?

— Я не видел новость, что Всемирный банк назвал это плохим ростом. Этот рост превзошел прогнозы и международных партнеров, и Министерства экономического развития, и НБУ. Поэтому называть его плохим я бы не стал.

Это скорее специфика украинского восприятия. Когда результат сравнивают не с тем, что было, а с тем, чего хочется. Но хотим мы «космические корабли». Мы видим результат первого квартала — рост ускорился до 3,1%, что также больше, чем прогнозировали. И это хорошая новость.

— 2,5%, учитывая большое падение в 2014 и 2015 годах, это нормальный результат?

— Вы можете хотеть стать Усэйном Болтом (легкоатлет, восьмикратный олимпийский чемпион. — Ред). Но вы не можете три раза прийти в спортивный зал, несколько раз подойти к тренажеру и сказать: «Я все еще не Усэйн Болт! Это позор!». Это будет не вашей проблемой, не проблемой спортивного зала. Это проблема странных ожиданий. Конечно, хотелось бы, чтобы мы вышли на темпы роста в 5%, но учитывая то, что было, рост, который превысил прогнозы, уже хороший результат.

— В парламенте зарегистрировали бюджетную резолюцию. Если ей верить, уже через несколько лет рост ВВП достигнет более 6%. За счет чего?

— Если посмотреть на банальную формулу ВВП, можем увидеть, что она состоит из четырех основных компонентов. Мы вряд ли можем надеяться на быстрый рост населения и соответственно потребления. Мы вряд ли можем надеяться на существенный вклад технологического прогресса в краткосрочной перспективе. Украина — это не Африка и, например, доэлектрификация районов не может дать скачок. Да, мы можем и должны использовать новые технологии, но в пределах страны это не даст ощутимого результата. У нас остаются еще два компонента: — инвестиции и экспорт. Этим мы и занимаемся.

У нас есть большое количество стран, с которыми есть торговля, но в перспективе она может возрасти. Есть и перспективные рынки. Это рынки, на которых Украина мало присутствует, но хотелось бы там быть.

— Это какие рынки?

— От США и Канады до некоторых стран Европы. Если говорить о перспективных рынках, это могут быть Индонезия или Нигерия.

Второй компонент — инвестиции.

Инвестиции могут быть государственными (эффективно использовать средства, которые собрали налогами) и частными. Частные инвестиции зависят от бизнес-климата. Эта комбинация — создание привлекательного инвестиционного климата, эффективное использование собранных налогов и развитие экспорта — может ускорить рост ВВП

— Для этого хватит нескольких лет?

— Без рынка земли, без активной приватизации государственных предприятий, со всеми проблемами, которые достались в наследство и которые очень болезненно решаем, мы имеем рост в 3,1%. Решив эти проблемы, цифры 5-6% не будут казаться недостижимыми.

— Вы также занимаетесь поддержкой малого и среднего бизнеса. Очень часто можно услышать, что среднего бизнеса в Украине почти не существует. Какие вы видите проблемы?

— Я не думаю, что у нас люди готовы положительно оценить любую сферу деятельности. Ситуация в Украине с малым и средним бизнесом не худшая в мире.

Но целостной политики в отношении малого и среднего бизнеса у государства никогда не было. Внимание политического руководства было всегда приковано к промышленным гигантам. С другой стороны, малый и средний бизнес к сожалению пользуется меньшим спросом и уважением. У нас нет культа предпринимательства, как в Америке, у нас подавляющее большинство считает, что успех — работать в международной компании. Когда кто-то скажет: «Мама, я буду предпринимателем», вряд ли она ответит: «Вау, верим в тебя, будешь расти».

Третья проблема — малый бизнес не очень хорошо организован. У крупного бизнеса есть лоббисты, юристы, бизнес-ассоциации, а малый бизнес часто не может даже оформить свою боль в запрос к власти.

Мы утвердили стратегию развития малого и среднего бизнеса еще в прошлом году. Недавно утвердили план действий. Согласно ему и двигаемся.

В стратегии есть несколько главных аспектов, в частности информационная поддержка. Создадим онлайн-портал, где малые предприниматели смогут получить информацию, что нужно, чтобы подключиться к энергосетям, импортировать, экспортировать и т.д. Мы бы хотели давать каждому предпринимателю, который зарегистрируется, книжку с ответами, с нормальным толкованием закона, объяснением основных кейсов — что делать, если пришла проверка, если контрагент не заплатил, как написать бизнес-план, как обратиться в банк.

Хотим использовать существующие ЦПАУ (Центры предоставления админуслуг), их более 800 по всей стране, для предоставления бизнес-консультаций. Если маленький ЦПАУ — это могут быть бизнес-консультации; если большой — хотелось бы, чтобы там было несколько видов консультантов.

Еще одна мера в рамках стратегии — финансовая поддержка. Владелец кофе-пойнта далеко не всегда может написать бизнес-план и обратиться в банк, а банк не будет знать, что с ним делать без залога.

— Кроме того, банк даст кредит по высокой ставке…

— А откуда, вы думаете, берутся высокие ставки?

— Высокая инфляция, высокие риски, высокая учетная ставка НБУ…

— Цены растут быстрее, поэтому и ставки выше. Да, действительно, ставки в Украине не очень низкие. Мы бы хотели их снизить. Но это зависит и от людей. Никто не хочет размещать депозиты со ставкой в ​​0,5% в год, но все хотят дешевые кредиты.

Мы предложили такой инструмент, как частичные гарантии. Когда не даем живые деньги, а предоставляем гарантии коммерческим банкам. Государство говорит банку: мы можем гарантировать первые 40% потерь банка по портфелю кредитов малого бизнеса по таким параметрам: до 300 тыс. грн, на 3 года, с вот такой ставкой. Это — как пример.

Государство может с помощью таких портфельных гарантий выбирать, какой бизнес поддерживать. Бюджетные средства будем тратить только в случае дефолта бизнеса. Портфельные гарантии позволяют не оценивать каждый конкретный кейс. Очень надеемся, что с поддержкой международных партнеров сможем запуститься до конца года и начать выдавать первые гарантии.

— И какое должно быть финансирование, чтобы каждый желающий смог воспользоваться такой возможностью?

— Это зависит от спроса. Без пилотирования оценить трудно, поэтому мы хотим сделать пилотный проект. Банкам эта идея нравится, но надо отработать всю механику. Какие требования будут выдвигать банки, как это будет работать. Если заложим в бюджете 1 млрд грн, это будут 3-4 млрд грн выданных кредитов для малого бизнеса. Этот проект выглядит достаточно реалистично.

Также хотим поддерживать внутренне перемещенных лиц, а затем, возможно, ветеранов АТО, женщин. Чтобы координировать усилия, создадим небольшой Офис развития малого и среднего предпринимательства. Он будет работать за счет партнеров. Первые годы на это не будут тратиться бюджетные средства.

Сейчас нет единой точки входа, чтобы маленький бизнес узнал, какие есть возможности в конкретном регионе. Например, мало кто знает, что «Укрпочта» учит людей торговать на eBay, рассказывает, как зарабатывать деньги. В «Ощадбанке» можно получать не только деньги, но и ментерство. Мы хотим все это собрать.

— Вы уже говорили о том, что одна из задач для роста ВВП — международные инвестиции. Если сейчас посмотреть на уровень инвестиций, то они даже меньше, чем переводы физических лиц в Украине. Почему сейчас не идут инвестиции?

— Мне не нравятся тезисы, что инвестиции мало приходят. Они растут несколько лет. Так, этого недостаточно. Конечно, мы хотим тянуться и бежать за лидерами. Для этого нужно либерализовать экономику. Когда инвестор выбирает страну, он смотрит, где легче вести бизнес, где есть справедливые правила игры, свободные условия, где можно быстро получить участок, подключиться к электросети.

Украина может быть площадкой для дальнейшего экспорта. Она географически удачно расположена, у нас есть водные порты, хорошее железнодорожное сообщение. Производить что-то здесь и поставлять в ЕС значительно логичнее, чем изготавливать что-то в Таиланде, а затем продавать в ЕС. У нас все еще достаточно низкие зарплаты, при этом образованное население, которое может работать в любой отрасли промышленности. Украина имеет Соглашение об ассоциации с ЕС, о свободной торговле с ЕС. Все это — большое конкурентное преимущество.

Еще одна инвестиционная стратегия — развитие инфраструктуры. Также инвестиции идут в сельское хозяйство, IT.

Мы должны проводить реформы, расти в рейтинге легкости ведения бизнеса, проводить приватизацию, открывать прозрачный доступ к ресурсам, к рынку земли и природным ископаемым.

К сожалению, большое количество регулирования нам досталось в наследство еще с советских времен. Тогда главным было «не пущать». Люди часто считают, что вместо того, чтобы дать кому-то доступ к ископаемым, быстро что-то построить, создать рабочие места, платить налоги, инвестировать, заводить валюту, лучше тянуть с этим много лет. Это же святое! Иногда слышу: «Это же геологическая разведка, она создана нашими отцами и дедами! Как можно отдать иностранцам? Это же, наверное, стоит миллиарды». Вот с этим и боремся.

— Сколько нам нужно времени, чтобы ситуация с инвестициями изменилась?

— Это процесс, а не нажатие кнопок. Большие ожидания общества — вредно. Мы занимаемся изменением институтов. Это — правила и законы поведения. Бизнес надо уважать, государство должно быть для бизнеса, а не наоборот. Чтобы тратить, увеличивать бюджетные расходы, надо заработать деньги, дать возможность людям работать. Мы должны жить не принципом «разрешено только то, что разрешено законом», а «разрешено все, что не запрещено законом».

Мы будем расти, увеличивать приток инвестиций. Если курс будет стабильным, мы будем видеть (не очень популярное сейчас слово) улучшение. Посмотрите, как развивались страны, которые сейчас служат примером удачных реформ: Корея, Сингапур. Ну не было же такого, чтобы ничего не развивалось, а затем приняли одно какое-то решение и вдруг инвестиции выросли в 10 раз. Это многолетний путь прогресса.

— Скоро в Украине должны пересмотреть тариф на газ. Вы принимаете участие в этих переговорах?

— Это не совсем сфера нашей ответственности. Но мы за то, чтобы государство поддерживало необеспеченные слои населения через адресные субсидии. Поддерживала только тех, кому они нужны. Но другого пути, кроме либерализации рынка, нет. Если газ для промышленности стоит 10 тыс. грн, а для населения — 7 тыс. грн, кто-то должен платить за эту разницу.

У нас остался последний сегмент, должны либерализовать продажу газа населению и ТКЭ (теплокоммунэнерго). Конкуренция — единственное, что может держать цены низкими.

— А может быть такая конкуренция, если сейчас Кабинет министров своим постановлением определяет тариф на газ?

— Кабинет министров не определяет тарифы, а возлагает специальные обязанности…

— Но это по факту установление тарифа…

— Нет, правительство имеет право возлагать обязанности на хозяйствующие субъекты рынка. В телекоме государство также дает операторам доступ к ресурсам, но устанавливает для них и обязанности. Так и с газом.

Но, конечно, должны перейти к более либерализованной модели. Когда газовые сети пропускают газ любого поставщика и любой поставщик может к вам прийти и предложить другие условия, тарифы.

— И когда будет конкуренция на рынке?

— Для этого нужно решить несколько вопросов. Монетизировать субсидии. Тогда поставщику будет интересно приходить и работать с конкретным человеком. Сейчас Минсоц и Минфин активно работают над этим.

— Что будет, если МВФ не согласится на вариант правительства по газу? Вы рассматриваете такой сценарий?

— Я абсолютно уверен, что будет достигнута договоренность. Мы активно и успешно работаем с международными партнерами. Не имеет смысла закапывать себя мыслями «а что будет, если прекратятся реформы, если не будет МВФ».

Другого пути, как завершать реформу газового рынка, нет. Это одна из необходимых вещей для ускорения экономического роста. Уже перечистили подавляющее количество схем на рынке, но не может оставаться одна темная комната, с паутиной. А мы почему-то не заглядываем в эту комнату, потому что страшно.

Мне странно говорить о варианте без МВФ. Убежден, что сотрудничество с МВФ будет успешной.

— В последнее время в Украине бывают крупные инвесторы. Говорят, что кто-то из них заинтересован приобретением «Центрэнерго»…

— У людей, которые никогда не были в Украине, у них такое представление о нашей стране, как у вас о Гане: где-то там в Африке, неизвестно что. Вы вряд ли знаете, что это одна из самых быстрорастущих стран континента, с перспективными условиями ведения бизнеса. Вот так и некоторые инвесторы.

Если слышат «Украина», то сразу думают о войне и коррупцию. Они представляют, что здесь стреляют на улицах, нельзя выйти из отеля.

Означает, что кто-то из них будет подавать заявку на «Центрэнерго»? Точно нет. «Центрэнерго» только готовится к продаже. Мы очень надеемся, что до конца года предприятие будет на аукционе. Я, как бывший банкир, точно вам говорю: подготовка большого объекта к продаже занимает год. У нас не осталось таких объектов, которые можем продать только с презентацией на пять страниц. Мы продаем предприятия, к которым 25 лет прилипали и высасывали все соки, ничего не инвестировали, относились к оборудованию, кадрам, людям, как к ресурсам.

— Вы сами сказали, что 25 лет этими предприятиями неэффективно управляли. Насколько реально продать по высоким ценам?

— Цены определяет рынок. Наша задача создать условия для прозрачной приватизации. Будет ли спрос? Да, на большинство будет. Например, «Турбоатом» вполне может быть жемчужиной крупного холдинга. Другие предприятия могут стать площадкой для производства. Там уже есть здания, люди. Надо только обновить оборудование. Те, что уже в состоянии банкротства — можно продать участок с коммуникацией.

Главная идея приватизации не наполнение бюджета. Конечно, есть задача продать дорого. Но главная цель — прекратить коррупцию на этих предприятиях и уменьшить вмешательство государства в экономику, привести нормального инвестора, который будет обновлять производство, создавать рабочие места. Иначе у нас останется груда металлолома.

— Это более 2 тыс. объектов?

— Около 750 объектов. А государство владеет более чем 3500 предприятиями. Часть из них находится в состоянии банкротства. Большая часть объектов запрещена к приватизации. Работаем с Верховной Радой, чтобы изменить это.

— То есть 750 — это не окончательная цифра?

— Очень надеюсь.

— Когда пройдут первые торги?

— Мы ожидаем к концу года первые конкурсы по большой приватизации.

— Объясните разницу между «большой» и «малой» приватизацией.

— Большая приватизация — объекты, которые можно оценивать как финансовую модель. Туда можно привести аудиторов. Мы продаем их бизнес с инвестиционными обязательствами, запретом нецелевого использования. Нельзя купить ОПЗ и использовать его как стартовую площадку для запуска космических ракет.

Малая приватизация — предприятия, которые нецелесообразно оценивать как финансовую модель. Там на аудиторов можно потратить больше, чем доход предприятия. Их можно продавать по упрощенной процедуре. Это не бизнес, а площадка.

В большой приватизации риск — в процессе подготовки. При такой подготовке можно увеличить стоимость. Всего в Украине их около 50, а в списке на приватизацию 26. Там риск в аукционах, аукционы будут прозрачны. Главная цель — качественно подготовить объект, предоставить инвестору необходимые документы.

А в малой приватизации нечего оценивать. Например, это может быть участок земли. Вот там есть риск допуска к аукциону. Там будет работать электронная система.