закладки →

Спокойная жизнь Национальному медицинскому университету имени Александра Богомольца, похоже, только снится. Так, 20 декабря Окружной административный суд города Киева своим постановлением уже не впервые отменил приказ Министерства здравоохранения об освобождении Екатерины Амосовой от должности ректора. Минздрав Украины заявил, что обжалует решение суда и обратится в Национальную полицию с жалобой на соответствующего судью.

Через две недели после судебного решения в университете состоялось немало других событий. 27 декабря состоялось заседание ученого совета. Впрочем, сзывала его не возобновленная на должности ректора Екатерина Амосова,  а и.о. первого проректора Юрий Кучин, назначенный на эту должность Минздравом. Кстати, на заседании  присутствовал заместитель министра здравоохранения Александр Линчевский.

Ученые, которые не явились на заседание, получили сообщения от назначенной Минздравом администрации, что должны объяснить причины своего отсутствия. На сайте НМУ от имени Екатерины Амосовой есть несколько юридических разъяснений, почему заседание ученого совета фальшиво и почему коллеги не должны ничего объяснять Кучину.

Вместе с тем из стен Минздрава распространяется информация о реорганизации университета. Возможно, его объединят с Национальным музеем медицины Украины. Это означает сокращение штата и перепланировку финансово-хозяйственной деятельности заведения высшего образования. Одним словом, полный контроль над вузом.

Команда Екатерины Амосовой считает реорганизацию противоправной и пропагандирует другую траекторию изменений в НМУ. До начала противостояния с Минздравом в университете внедрили несколько новаций: для борьбы с прогульщиками ввели плату за отработку пропущенных занятий, создали так называемый электронный деканат, который делал невозможным исправление и фальсификацию оценок, требовали от преподавателей знания английского языка, а этой весной планировали провести пилотный экзамен ОСКЭ (объективный структурированный клинический экзамен), который сейчас предлагает ввести в  медицинских университетах Минздрав.

Однако большинство планов зависли в воздухе. Екатерина Амосова рассказала «Дню» обо всех университетских перипетиях. Но начали разговор с последних судебных новостей.

«ЛЮДЕЙ ЛИШИЛИ ПРАВ ДЛЯ СВОЕЙ ЗАЩИТЫ»

— Решение Окружного административного суда действительно вышло в иную плоскость, — констатирует Екатерина Амосова. — После моего второго увольнения был подан иск в Печерский районный суд города Киева. Рассмотрение дела затягивает Минздрав. В этом же суде лежат иски от около десяти членов нашей команды. К слову,  марионетки Минздрава уволили пять из шести проректоров. Также уволен  главный бухгалтер, главный экономист, начальник кадров, начальник канцелярии, начальник научного отдела, начальник учебного отдела. Но это сделано абсолютно незаконными приказами.

Как администратор я имею опыт, что уволить человека, который избран на должность, без решения коллегиального органа практически невозможно, поскольку кодекс законов о труде его хорошо защищает. Тем не менее, мои коллеги получили трудовую книжку по почте, им не сообщали об увольнении под роспись, не брали объяснений, на основании чего их освобождают от должности, что является грубым нарушением закона. Часть команды физически не пустили в захваченное здание ректората на рабочие места. То есть им создали условия, в которых они не могут работать. А личные вещи сложили в коробки, часть обуви украдена. Людей лишили прав для своей защиты. Почему-то об этом все молчат. По-видимому, это один из наибольших стимулов, почему я довожу это до конца.

Кроме этого, нарушен закон  о высшем образовании, где прописано, что не может министр назначать и.о. ректора. При отсутствии ректора есть первый проектор. А дальше пошла сплошная фальсификация, фейковые приказы о признании и.о. ректора Юрия Кучина, потом Александра Науменко.  У нас есть план возвращения, но мы пока не будем его озвучивать.

«НМУ — ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫЙ ОБЪЕКТ ДЛЯ РЕЙДЕРСТВА»

— Какова ситуация сейчас в НМУ? Работают ли одновеменно две администрации? Кто руководит учебным процессом, выплатами стипендий и зарплат? Как, наконец, проводятся заседания кафедр, на кого ориентируются преподаватели?

— Относительно выплаты зарплат и стипендий, то Государственная казначейская служба на конец сентября прошлого года, когда Амосова была обновлена на должности впервые, не приняла мою подпись для выплаты заработной платы. Служба продолжала пользоваться письмом за подписью Супрун (и.о. министра здравоохранения. — Ред.), где обязанности выполняет незаконно назначенный и.о. ректора Александр Науменко, а обязанности бухгалтера выполняет наша прежняя кассир, которая имеет восемь классов образования. Один платеж наша команда все-таки сделала, а другой через пять дней приняли за подписью Науменко.

У нас был механизм, чтобы обратиться в юридической плоскости к казначейству, но при этом на время рассмотрения прекратили бы обслуживание университета, пострадали бы сотрудники и студенты. Мы не могли на это пойти.  На конец года  стипендии и зарплаты выплачены. А какая проблема, чтобы мы их начали платить?

В правовом государстве должно бы быть так: есть судебное постановление, и.о. министра должен приказать своему ставленнику на должности и.о. ректора, в настоящее время это Юрий Кучин, чтобы передал мне «дела». Конечно, будет апелляция, и если Минздрав ее выиграет, то в третью судебную инстанцию обращусь я, а на время рассмотрения выполню решение суда. Но цивилизованный сценарий  Минздрав не рассматривает. Поэтому единственный наш путь — это реализовать судебное решение согласно закону. Наш единственный механизм — закон.

Годовой бюджет НМУ — свыше 700 миллионов гривен. Две трети мы зарабатываем сами. Поэтому мы являемся привлекательным объектом для рейдерства. Перед тем, как наша команда пришла к власти летом  2014 года, много «личных вопросов» решалось занесением денег, даже из каждого стоматологического кресла в университетском стоматологическом центре носили деньги  ректору. Тогда этот центр с 300 креслами и 300 сотрудниками зарабатывал аж один миллион гривен на год.

Благодаря жесткому менеджменту мы вышли на семь миллионов в год, а план был — десять миллионов. Директор центра был в одном лице еще и деканом и завкафедрой. Клиенты за средства университета лечились, и это все шло в чьи-то карманы. Да, мы лечим бесплатно АТОвцев, детей, но основная клиентура должна платить в кассу. Мы же за эти средства покупаем новые технологии для центра. Мы создали электронную регистрацию, компьютерную связь с кассой, но в последние четыре месяца все это разрушено.

УНИВЕРСИТЕТСКИЕ НОВАЦИИ

— Как эти дрязги, конфликты, судебные решения отразились на университете? Понятно, что он должен работать, невзирая на любые форс-мажоры, но как это удается?

— Сразу после моего первого отстранения в феврале и назначения и.о. ректора Михаила Захараша, которого наши студенты не пустили в ректорат, министерство вернуло своим приказом и.о. первого проректора Ярослава  Цехмистра, как это должно было быть в соответствии с законом «О высшем образовании». Для нас это было хорошее время. Цехмистер выполнял обязанности ректора вплоть до середины августа.  Продолжалась вступительная кампания, это было впервые, когда ввели порог в 150 баллов на ВНО.

Кстати, наш университет еще год назад по решению ученого совета ввел порог в 140 баллов на ВНО по биологии. Мы единственные в Украине проводили такой набор. Этому предшествовало научное исследование. Мы проанализировали связь между разными вариантами критериев вступления (ВНО 140 или 150 баллов, по одному предмету и по всем трем предметам) и результатами экзамена «ШАГ 2». Существует тесная статистическая связь между ВНО по биологии на 150 баллов и несдачей с первого раза экзамена «ШАГ 2». Мы планировали готовить публикации в педагогических журналах об этом, но потом все закрутилось так, что не до того было. Но в прошлом году наша команда провела фантастический набор. Мы набрали студентов, невзирая на 150 баллов. И невзирая на то, что мы ограничили поселение в общежития после социального взрыва в феврале 2014 года, когда в комнате на троих жили шестеро человек. С 2014 года абитуриенты дают расписку, что они знают, что им не будет общежития.

Но за два дня до конца вступительной кампании Минздрав заводит своего Кучина, чтобы он подписал на камеру приказ о завершении успешной вступительной кампании, к которой не имел отношения. После своего отстранения от должности и.о. ректора по решению суда 5 сентября Кучин сфальсифицировал «задним числом» «приказ по университету» об увольнении с работы избранного первого проректора Цехмистера под незаконным предлогом. Это было сделано, чтобы отстранить Цехмистера от руководства университетом на время судебных разбирательств.

В рамках борьбы с академической недобропорядочностью мы ввели электронный деканат, чтобы перевести в электронный формат все текущие оценки, особенно за итоговые модульные контрольные, которые заменяют экзамены. Оценки появлялись в конце рабочего дня, чтобы потом они не исправлялись — потому что здесь был серьезный бизнес. Но разработчика этой программы уволили вместе со всеми, он получил трудовую книжку по почте, в настоящий момент работает в другом месте, а с ним ушла вся эта система.

Мы ввели также платные отработки. На Западе, если студент пропустил определенное количество часов, он идет на повторный курс. У нас остались с советских времен отработки. Денег за это преподавателям не платят. Качества учебе это не придает, энтузиазма также. Студенты приходили с небольшим пикетом под ректорат, но мы продолжали объяснять. Академическая задолженность два года тому назад была около 40%, на конец 2017-го составила 9%. Студенты предлагали — давайте, будет тариф 20 гривен. Но есть расчеты, сколько стоит один академический час, в зависимости от статуса преподавателя — это от 100 до 200 гривен. За 2017 год студенты оплатили университету за отработку почти миллион гривен, но все отработано так, что эти средства пошли преподавателям в зарплату. Если студенты отрабатывают через две недели после пропуска, то это бесплатно.

Кстати, мы смогли завершить проект ОСКЭ-1 для студентов 3-го курса, который готовили вместе с поляками. Экзамены проходили в июне по образцу Ягеллонского университета, а сначала мы прошли у них несколько тренингов. Мы сделали 12 станций, это комнатки, которые нужно специально оборудовать. Мы высвободили место в цоколе в корпусе на проспекте Победы, сделали ремонт. У нас была независимая аудитор, которая сделала хороший отзыв. Мы планировали с начала этого учебного года сделать пилот ОСКЭ-2 для выпускников, хотели провести его в мае 2019 года. Планировали получить опыт и сопоставить его с государственными экзаменами и результатами Шага, сделать коррекцию, чтобы через год это было вместо государственного экзамена.

«ЭКЗАМЕНЫ ДОЛЖНЫ ПРОВЕРЯТЬ УМЕНИЕ РЕШАТЬ КОНКРЕТНЫЕ ЗАДАЧИ»

— Об ОСКЭ говорит и Минздрав, но это только планы. Эти экзамены должны оттеснить Шаги? Какая между ними ключевая разница?

— Во всем мире лицензионные экзамены состоят из двух частей. Первая часть — тестовые экзамены, ШАГ является приближенным к ним. Это должен быть тест, который проверяет не запоминание, например, сколько кавычек у таракана, а использование знаний и умений для решения конкретных задач. Поэтому должна быть виньета, клиническая ситуация. На Западе это нетипичная клиническая ситуация и несколько вариантов ответов. Тесты в формате «ШАГ» есть и в европейских университетах. В этих тестах прописана информация о пациенте, которую не получил врач, а нам нужно оценить, как он умеет получить первичную информацию, то есть померить артериальное давление, расшифровать электрокардиограмму, чтобы использовать это для установления диагноза.

Поэтому параллельно есть вторая часть — ОСКЭ. В Украине в настоящее время вместо него существует так называемый практически ориентированный клинический экзамен, когда студенту дается пациент, что лежит в  клинике, врач его осматривает, пишет диагноз и план лечения. Валидность этого экзамена и его информативность нулевые, потому что пациенты очень разные по своей сложности, по характеру и многим позициям. Дальше нужно иметь ограниченное время для получения этой информации. А оценка ставится одна и та же.

На станциях ОСКЭ вместо пациентов используют натренированных преподавателями имитаторов, которые рассказывают студентам одинаковые «симптомы» разных заболеваний, по одному на каждую станцию, которых не менее десяти. Таким образом, эти две части лицензионных экзаменов позволяют оценить студента достаточно полно. Но оценивание идет не только ради оценки и определенной гарантии для общества, а что врач более-менее надлежащего уровня. Это стимулирует учебу. Преподаватели должны по-другому преподавать, потому что один учился снимать электрокардиограмму, а другой — нет. Тогда преподаватель знает, что студент должен знать перечень вопросов, которые нужно задать пациенту, у которого, например, жалоба на одышку.

«АНГЛИЙСКИЕ» СТИМУЛЫ

— В НМУ есть собственный опыт внедрения английского языка в учебный процесс, в частности относительно преподавателей. Каковы результаты?

— Мы решили, что преподаватели должны иметь сертификаты по крайней мере уровня В2, пройти курсы, как например, British Council или другие авторитетные курсы. На конец 2017 года 257 преподавателей имели сертификаты В2. Университет оплатил экзамен Aptis (оценка знания английского языка).

Относительно кадрового роста, мы закладывали так: если хочешь получить звание доцента или профессора, должен быть уровень английского В2 и индекс Гирша. То есть должно расти количество преподавателей, которые имеют публикации на Западе.

— Студенты-медики тоже должны хорошо знать английский. Минздрав даже обнародовал несколько ресурсов для изучения иностранного языка, чтобы облегчить студентам поиск. Как стимулирует студентов университет?

— У нас учится киевлян 20%, остальные — студенты со всей Украины. Изучение английского стимулировать нужно, однако стоит дать немножко времени. Но это наибольшая проблема. Молодежь в настоящее время знает английский язык значительно лучше, чем это было раньше. Есть проблема с переводом и издательством иностранных учебников.

Мы планировали перейти на базовые англоязычные учебники. В позапрошлом году предприняли первый шаг. Все кафедры выбрали для себя базовый учебник. Университет купил эти учебники по несколько экземпляров в библиотеку. Я начала связываться с издательством Elsevier, чтобы спросить, за сколько они продадут право перевода, но они даже не ответили. Как объяснили издатели, они не рассматривают Украину как рынок. Вот здесь бы понадобилась поддержка Минздрава.

Но в министерстве занимаются совсем другими делами. Вот есть министерская стратегия развития медицинского образования от Минздрава. В ней много популизма и непрофессионализма, потому что сделать реальную реформу без денег невозможно. Минздрав говорит, что нужно бороться с контрактниками, на которых зарабатывает вуз. 82% так называемого общего фонда, то есть бюджетного финансирования, это зарплата, 16% — это стипендии и выплаты сиротам, а ведь наш вуз регулярно недофинансируется, мы покрываем это со своего спецфонда. Коммунальные платежи на 95% покрываются за счет того, что мы зарабатываем сами (средствами из так называемого спецфонда), потому что это 42 миллиона гривен в год. Но никто не говорит, что НМУ закрывается зимой.

Около 50 миллионов из спецфонда идет на закупку оборудования для обучения и науки, потому что бюджет не выделяет на это ни одной гривни. А спецфонд — это преимущественно деньги контрактников, против которых воюет Минздрав. Нет проблем, дайте нам бюджетные деньги, и обойдемся без контрактников. Как можно давать медицинское образование, когда государство даже на тот пресловутый ШАГ не дает деньги.

Но без увеличения зарплат преподавателям проблему не решить. На нашей кафедре в прошлом году три доцента пошли работать в частные медицинские структуры на должности заведующих, потому что не могут удовлетворить все свои потребности на одну зарплату. Какая мотивация у наших преподавателей? Нулевая. Мы пытались помочь премиями, в 2017 году выплатили премий с надбавками на 46 миллионов гривен.

МОТИВАЦИЯ СТУДЕНТОВ

— Медицинское образование имеет немало составляющих — заведение высшего образования, соответственно, преподаватели, программы, методики, практическая база, сам студент как будущий врач. И третье звено — пациент. Как бы вы оценили работу этого механизма в нынешних условиях?

— Начнем с качества абитуриентов и их мотивации. ВНО снимает почти все проблемы, но сами педагоги пишут, что больше оцениваются знание и зазубривание, и насколько это оценивание отвечает уровню абитуриента? Это качество среднего образования, которое не зависит от нас. Кто к нам идет с баллами ВНО по 150 баллов по нескольким дисциплинам, чтобы получить десять тысяч гривен на выходе? Лучшие идут, чтобы научиться, взять максимум, а затем эмигрировать. В стратегии Минздрава должна была бы быть заработная плата врача, престижность его труда, но этого нет. Однако не нужно оценивать наше качество образования по уровню врачей, которые работают сейчас и заканчивали университеты 40 лет тому назад.

Относительно студентов, то какая у них мотивация? Или уехать, или попасть на узкую специальность, которую ценят пациенты, например, на дерматологию или урологию. Новая команда Минздрава работает почти три года. Но до сих пор выпускник, обычно на контрактных условиях, без предшествующей трехлетней учебы в интернатуре по хирургии, сразу получает интернатуру на нейрохирургию или оториноларингологию, чего нет нигде в мире. Это уже нужно давно изменить.

Я хочу развенчать миф, что подавляющее большинство коррупции в вузах связано с тем, что деньги требуют преподаватели. Есть аналитика украинских классических университетов, что большинство коррупции идет от студентов, которые не хотят учиться. А еще есть студенты-менеджеры, которые предлагают свою услугу как посредники. Мы делали публичные кейсы по выявлению таких посредников и преподавателей.

— Что привлекает иностранных и украинских студентов в НМУ?

— Думаю, что привлекает столица. Не буду говорить, что у нас супервуз, но все-таки у нас концентрируется потенциал, вероятно, более сильных преподавателей, есть немало клиник и институтов. Невзирая на то, что у  нас нет мест в общежитии и очень дорогая жизнь, существенно привлекает именно столица. Жизнь в Киеве для последующего дает больше перспектив трудоустраиваться, завести знакомства, жениться, потому что у нас 80% студентов — это женщины.

«АВТОНОМИЯ, ЗА КОТОРУЮ МЫ БОРЕМСЯ»

— Какие перспективы дает вузу автономия? Насколько действенен этот механизм в настоящее время?

— В 2014 году мы получили закон о высшем образовании, где кроме автономии вузов, за которую мы боремся, есть вопрос сугубо профессиональный. В законе прописано, что вместо 900 аудиторных часов ставка преподавателя — это 600 часов. Это хорошо. Но при этом не разрешается увеличивать количество преподавателей в штате. Здесь два выхода — перерабатывать или увеличить наполненность студентов в группах. Мы пошли вторым путем, однако в группе медиков  третьего курса не может быть 13 человек, в идеале — это пять.

В законе о высшем образовании написано, что мы имеем право обслуживаться через банки. Но по факту другое. На конец 2017 года у нас оставалось переходных денег 300 миллионов гривен, мы не могли их потратить, они девальвировали. Но мы поддерживаем пенсионный фонд.

Еще один пример. У нас есть Институт гигиены и экологии. В основном там проводят заказные так называемые хозрассчетные исследования. Но мы дали им возможность зарабатывать деньги себе и университету. На конец 2017 года они заработали 50 миллионов гривен. Какой другой вуз в графе наука может заработать такие средства?

— Вероятно, это эффективный менеджмент, хорошо продуманная работа каждого звена университета.

— Мы прошли специальные тренинги. Три года тому назад был первый тренинг по управлению качеством образования. Менеджмент базируется не на функциональных обязанностях, а все разделяется на процессы. Вот есть научный учебный процесс, хозяин этого процесса — проректор, а к нему приобщаются кафедры. Я уверена, что должны быть программы для ректоров и проректоров относительно менеджмента человеческих  ресурсов. Должен быть отдельно финансовый директор. Как абсолютно уместно сделала команда Минздрава в заведениях здравоохранения — когда есть не только главный врач, но и финансовый директор.

«ПРАВДА — ЭТО МОЩНЫЙ СТИМУЛ ВЕРНУТЬСЯ»

— Минздрав сейчас в конфликте одновременно с несколькими заведениями — НМУ, Одесским национальным медицинским университетом, Институтом сердца. Егор Стадний с аналитического центра CEDOS отмечал, что функции Минздрава относительно университетов — финансировать и контролировать качество обучения. Но в этих конфликтах о качестве обучения не идет речь, ведутся разговоры о распределении должностей, рейдерстве и тому подобное. Каким вы видите решение этих противоречий?

— Все эти истории разные. Да, мы приняли условие Минздрава с проходными 150 баллами. Министерство должно было бы контролировать «ШАГ», если студенты плохо сдают экзамены, если студенты жалуются, то все это саморегулируется. Но в этой истории, кроме репутации университета, есть моя личная репутация. Против меня велась информационная атака свыше двух лет. Часть заказчиков уже известна. Я уже давала показания в Генпрокуратуре. Были еще и прослушивания. Дальше — ни одно выдвинутое обвинение не подтвердилось.

— В этом ключе были манипуляции со студентами. Одни поддерживали решение Ульяны Супрун, а вас обвиняли, что вот есть группа сторонников, которые выходят во время каникул митинговать за Амосову. Какая ситуация со студентами, насколько они осведомлены в этой ситуации и проникаются конфликтом?

— В действительности 90% студентов — безразлично. Есть сторонники у каждой стороны. Нас соединяет с ядром этих сторонников то, что эти ребята, которые сейчас являются старшими лаборантами, аспирантами, 24 февраля 2014 года стали организаторами и координаторами массового протеста в НМУ против тогдашнего ректора Виталия Москаленко. После этого мы доброжелательны друг к другу, потому что мы команда. Они рисковали отчислением из университета, как в настоящее время команда Кучина отчислила двух студентов. Я рисковала потерять работу. Есть идейные сторонники команды Супрун, которые проявляли свою позицию, но никто не отчислен. Мучили ли кого-то на экзаменах? Есть демократия. Эта псевдоадминистрация — это креатура Линчевского, это его проект. Но Супрун должна нести ответственность за то, что незаконными методами было передано администрирование университетом.

Я стараюсь трезво оценивать свои ошибки. На меня навешен ярлык, что я руковожу вузом несколько каденций, что наша команда — это старая команда. Но это моя первая каденция. До этого я не была в администрации НМУ, и если бы не было студенческого протеста, а преподаватели его не поддержали, я бы вообще не принимала участия в выборах ректора. Если я не вернусь, это будет значить, что все обвинения правдивы. Поэтому правда — это мощный стимул вернуться.